Российские граждане проводили XX век с чувством горечи, гордости и надежды. Многие страны мира прошли в этом веке через тяжелые потрясения, революции и войны. Но ни одна из крупных стран мира не зала за последние сто лет столь частых, крутых и болезненных поворотов, как Россия. Еще сто лет назад либералы, марксисты и народники спорили о том, можно и нужно ли строить в России капитализм. Потом мы спорили о путях развития социализма, коммунизма и снова капитализма, пытаясь следовать то «генеральной» линии партии, то «невидимой» руке рынка. Теперь, уже без лишних споров, мы начинаем двигаться от капитализма олигархического к государственному. Почти все главные мировые события XX века были связаны с Россией. Мы пережили  крушение Российской империи и Советского Союза. Но Россия сохранилось и как великое государство, и как многонациональное общество, и как великая культура, и как центр притяжения для многих стран Европы и Азии. Все прежние политические партии России  и их идеологии потерпели крушение. Народ России опять стоит на перепутье, размышляя о своей судьбе, о своем месте в мире, о простом благополучии и безопасности и о своем вновь обретенном единстве – пусть и в стране с иным обликом и иными границами.

    Нетрудно нарисовать сегодня самую мрачную картину бедственного состояния России, и это успешно делают многие. Либеральные реформы и «шоковая» терапия привели большую часть населения к бедности, а многих – к нищете, они не вылечили, но и не погубили страну. Экономический упадок и кризис 90 – х годов не сопровождались, к удивлению многих, социальными потрясениями. Распад Советского Союза произошел относительно мирно, и Россия, кажется, избежала тех опасностей радикального национализма, которых не избежали в ХХ веке многие другие страны. Россия и сегодня остается самой большой по территории и второй по военному могуществу страной мира, она сохраняет влияния в Европе и на Дальнем Востоке, в Центральной, Юго – Восточной и Южной Азии, на Среднем и Ближнем Востоке. Она остается ведущим государством на пост советском пространстве. Наша страна располагает самыми большими в мире природными ресурсами, большим научным и культурным потенциалом, высоким уровнем образования. Населения России жаждет порядка, но не насилия.

     Да, Россия все еще больная страна, но большой народ поднимается и после самого тяжелого недуга, и этот подъем уже начинается.

     Россия вступает в новый век с новым лидером, о котором будет подробно рассказано в работе. Его появление на вершинах власти в России было неожиданным, но еще более неожиданной для многих оказалась его успешная деятельность, а также небывало большой уровень поддержки Путина гражданами России. Мы убеждаемся, что именно такой лидер был востребован временем, ходом событий, народом России, и он не только уверенно и достойно представляет Россию на мировой арене, но за короткое время существенно поднял планку для лдей, претендующих на роль политиков национального уровня.

    Владимир Путин представляет в Кремле новое поколение российских политических деятелей, людей которые родились уже после Второй Мировой войны и знают о ней из книг и со слов старших. Эти люди получили воспитание и образование в советской школе и в советской среде 60 – 70 –х годов. В Советском Союзе они прошли и первые ступени своей служебной карьеры. Но эти люди не затерялись и в условиях либеральных реформ 90 – х годов. Как правило, это трезвые прагматики, но также люди, способные и желающие использовать в качестве опоры в жизни страны и народа все разумные ценности и традиции старой России, Советского Союза и новой демократической России, т.е. восстановить преемственность российской истории и ее естественное место в Европе и Азии.

     Владимир Путин пришел к власти в стране в условиях почти чрезвычайных. Экономическая слабость России, политическое бессилие государства, а также возникшая угроза распада Федерации соединились в одну общую угрозу, и казалось, мало что может поднять страну, народ которой устал от испытаний ХХ века. В такой такой обстановке на Путина и на всех тех, кто рядом с ним, ложится особая ответственность. В одной из пьес знаменитого драматурга Бертольда Брехта есть такой диалог:

«- Счастлива страна, в которой есть герои.

-Нет, счастлива та страна, которая не нуждается в героях.»

    Многие крупные страны мира могут обходится уже без героев, но Россия еще нуждается в героях. Это наш недостаток, ибо герои не всегда следуют той логике и требованиям, которые выдвинули их к власти. Но для нас появляется важный стимул и возможности для изучения многих проблем в жизни страны и общества.

Путин в окружении Ельцина.

Некоторые из газет утверждали ранее, ссылаясь на «осведомленных людей», что между Путиным и Ельциным существовала личная связь еще с начала 90 – х годов. Даже первоапрельский шуточный рассказ о приключениях Ельцина, Собчака и Путина во время охоты на медведей в одном из лесов Ленинградской области журналы «Власть» и «Итоги» приводили позднее как вполне достоверную историю. Книга мемуаров Бориса Ельцина «Президентский марафон» внесла на этот счет ясность: первый президент Российской Федерации познакомился со своим преемником лишь в марте 1997 года, когда тот возглавил Главное контрольное управление администрации Кремля. Вскоре он стал одним из заместителей главы администрации Валентина Юмашева. Иногда Путин оставался за старшего. « И тогда, - свидетельствовал Ельцин, - нам приходилось чаще. Путинские доклады были образцом ясности. Он старательно не хотел общаться и, казалось, убирал из наших контактов какой бы то ни было личный элементов. Но именно потому мне и хотелось с ним поговорить! Поразила меня и молниеносная реакция Путина. Порой мои вопросы, даже самые незамысловатые, заставляли людей краснеть и мучительно подыскивать слова. Путин отвечал настолько спокойно и естественно, что было ощущение, этот молодой, по моим меркам, человек готов абсолютно ко всему в жизни, причем ответит на любой вопрос ясно и четко. Вначале меня это даже настораживало, но потом я понял – такой характер». Владимира Путина заметили тогда и другие высшие чиновники, но не политики, и его никто не причислял к той группе из окружения Ельцина, которая получила в нашей печати наименование «Семья». Конечно, Владимир Путин хорошо знал всех членов этой группы и сохранял с ними ровные отношения. Но он не входил во внутренний круг «Семьи» и не стремился к этому

      Еще летом 1998 года, в условиях тяжелого политического и социального кризиса, Борис Ельцин решил заменить руководство ФСБ и, в частности, освободить от занимаемой должности директора ФСБ Николая Ковалева. «Я задумался,  - пишет он, кого ставить вместо Ковалева? Ответ пришел мгновенно: Путина! Во – первых, он не мало лет проработал в органах. Во – вторых, прошел огромную управленческую школу. Но, главное, чем дольше я его знал, тем больше убеждался: в этом человеке в этом человеке сочетаются огромная приверженность к демократии, рыночным реформам и твердый государственный патриотизм. Ельцин назначил Путина директором ФСБ, согласовав этот вопрос с премьером С.В. Кириенко, но не с самим Путиным, который принял это назначение безо всякого воодушевления. Передача дел от генерал – полковника Н. Ковалева Путину прошла вполне буднично, но только в конце августа, после финансовой катастрофы и отставки правительства Кириенко, Ельцин пригласил Путина в Кремльи имел с ним долгий разговор. Ельцин предложил Путину вернуться на военную службу и получить генеральское звание. «А зачем? – неожиданное ответил Путин. Я уволился из органов 20 августа 1991 года. Я – гражданский человек. Важно, чтобы силовое ведомство возглавил именно гражданский. Если позволите, останусь полковником запаса».

     Осенью 1998 года Владимир Путин провел реорганизацию ФСБ, подробности которой не обсуждались в печати.  Кадровые перестановки в руководстве службы вызвали возражения премьера Примакова, но Ельцин утвердил все новые назначения; работой и заявлениями Путина он был явно доволен. Только из мемуаров Ельцина мы узнали некоторые важные подробности «дела Собчака». Как известно, В. Путин работал еще с 1990 года в администрации Санкт – Петербурга, а с 1992 года он не только руководил отделом внеэкономических связей петербургской мэрии, но ибыл одним из заместителей Анатолия Собчака. Однако летом 1996 года А. Собчак проиграл выборы на пост мэра города своему заместителю Владимиру Яковлеву. В. Путин активно участвовал в этих избирательных баталиях на стороне Собчака и не имел желания после его поражения работать в мэрии в команде нового хозяина северной столицы, хотя и получил на этот счет предложение. Впрочем, Путин недолго оставался без работы. Как способного чиновника московские питерцы рекомендовали Путина Павлу Бородину. Бородин охотно принял Путина в свой аппарат в качестве одного из заместителей и, учитывая его опыт в международных деловых связях, поручил ему завершить инвентаризацию всего имущества управления, находящегося за рубежом и оцениваемого в десятки миллиардов долларов. Однако В. Путин внимательно следил и за положением дел в С. – Петербурге, где против А. Собчака, активно выступавшего против новой петербургской власти и мечтавшего о возвращении в большую политику, было начато следствие. Анатолия Собчака стали все чаще вызывать в прокуратуру города, сначала как свидетеля, а затем и как подозреваемого. Генеральный прокурор Российской Федерации Юрий Скуратов поощрял в этом деле своих питерских коллег, а Кремль не вмешивался; было известно, что Борис Ельцин относился в середине 90 – х годов  к Собчаку без особой теплоты. Собчак метался, лишенный поддержки; опытный юрист, блестящий оратор, честолюбивый политик с очень большими амбициями он просто не знал что делать. Просто одного из вызовов в прокуратуру Собчак попал в больницу с тяжелым сердечным приступом. Продолжать борьбу он был уже не в силах. Ельцин признает в своих мемуарах, что он не хотел вмешиваться в «питерское дело»., хотя за Собчака вступались А. Чубайс, Борис Немцов и Валентин Юмашев. Он даже заверил Юрия Скуратова и министра внутренних дел Анатолия Куликова, что не допустит вмешательства своей администрации в дела санкт – петербургской прокуратуры, которая обвиняла Собчака в крупных хищениях, хотя никак не могла собрать достаточных для ареста доказательств и улик. И здесь в ситуацию с Собчаком вмешался новый руководитель ФСБ В. Путин. Как пишет в своих мемуарах Ельцин «Путин лучше чем кто бы то не было понимал всю несправедливость происходящего в отношении своего бывшего шефа и политического учителя. Он немедленно выехал в Петербург. Встретился с бригадой врачей, в частности с теперешним министром здравоохранения Шевченко, сказал о том, что попытается вывести больного Собчака за границу. Благодаря ноябрьским праздникам обстановка в городе была спокойная. Используя свои связи в Петербурге, Путин договорился с частной авиакомпанией и на самолете вывез Собчака в Финляндию. И уже оттуда Анатолий Александрович перебрался в Париж. За Собчаком следили, выполняя инструкцию не выпускать его из города. Но следили не очень бдительно, думали, вряд ли кто – то будет помогать без пяти минут арестанту «Крестов» - в наше – то прагматическое время. Но один такой человек нашелся. Позже, узнав о поступке Путина, я испытал  чувство глубокого уважения и благодарности к этому человеку».

     29 марта 1999 года Владимир Путин был назначен по совместительству секретарем Совета безопасности Российской Федерации, в котором Борис Ельцин понес несколько унизительных поражений и которому он посвящает в своей книге отдельную главу, Путин безоговорочно принял сторону Ельцина и на специальной пресс – конференции 2 апреля 1999 года уверенно говорил о «порочащих честь и достоинство Генерального прокурора поступках». Редактор журнала «Итоги» Сергей Пархоменко, который посвятил реконструкции этого ничем особенно не примечательного апрельского события целую статью «Момент заблуждения», утверждал, что именно в этот день, наблюдая за пресс – конференцией, Ельцин поднял указательный палец к небу и сказал: «О!», и судьба Владимира Путина повернулась удивительным образом». На самом деле в судьбе Путина еще четыре месяца ничего не менялось и не переворачивалось, и , отправив 12 мая 1999 года в отставку 12 мая 1999 года премьера Примакова, Ельцин назначил на его должность министра внутренних дел Сергея Степашина. Борис Ельцин признает в своих мемуарах достоинства Е. Примакова как политика, как человека и как премьера. Можно догадаться также, что Ельцину очень не нравились как независимость, так и растущая популярность Евгения Максимовича. Ельцин также замечает, что он отдавал себе отчет в слабоси Степашина и как политика и как человека. Однако все эти назначения и отставки были, как уверяет Ельцин, частью задуманной им сложной комбинации, которую он тогда не хотел раскрывать никому из близких людей в своем оружении.

Владимир Путин – премьер – министр.

    По свидетельству Ельцина, он принял решение о передаче власти в России Владимиру Путину еще в конце апреля или в начале мая 1999 года. При этом появление Путина на политической арене должно быть для всех полной неожиданностью, когда В России уже начнется острая предвыборная борьба и когда решительный характер и жесткость Путина пригодятся  в полной мере. «Но не только этот политический анализ, - пишет Ельцин, - останавливал меня от последнего откровенного разговора с Путиным, который продолжал руководить Советом безопасности и ФСБ, ведать не ведая о моих планах. Мне его было по – человечески жалко. Я собирался предложить не просто «повышение по службе». Я хотел передать ему шапку Мономаха. Передать ему свое политическое завещание: через победу на выборах, через нелюбимую им публичную политику во что бы то ни стало удержать в стране демократические свободы, нормальную экономику. Донести эту ношу до 2000 года будет очень и очень не просто. Даже такому сильному как он».

    Владимир Путин действительно ничего не знал об этих планах Ельцина. Хотя отношения между премьером Е. Примаковым и директором ФСБ В. Путиным были далеко не лучшими, и некоторые из их конфликтов стали еще весной 1999 года достоянием гласности, однако Путин явно не одобрял неожиданное смещение Примакова и назначение на его место Степашина. Через три дня после отставки Примакова его посетила делегация работников ФСБ и СВР во главе с секретарем Совета безопасности В. Путиным. За заслуги в обеспечении государственной безопасности Примакову было вручено именное оружие. Впоследствии Примаков не раз вспоминал об этой неожиданной для него встрече.

    Только в начале августа Ельцин вызвал к себе руководителя своей администрации Александра Волошина, чтобы обсудить с ним вопрос о назначении Путина на пост премьера. Вопрос был только в сроках – в авусте или, может быть, в сентябре – октябре? Решили не откладывать. «Август – пишет Ельцин, - самая отпускная пора. Назначение Путина будет как гром среди ясного неба. Все мгновенно накалится. Но несколько амортизирующих недель, когда людям так не хочется влезать в политику, выходить из благостного настроения у нас будут. У Путина будет время, чтобы взять разгон». 5 августа 1999 года Ельцин встретился с Путиным и сказал ему о своем решении назначить его на пост премьер – министра. Ельцин объяснил ему свои мотивы, причем в первую очередь речь шла о победе на выборах в Государственную Думу. Набирала силу движение «Отечество – вся Россия», возглавляемое Юрием Лужковым и Евгением Примаковым, и это обстоятельство больше всего беспокоило Ельцина. Путин сказал Ельцину, что будет работать там, куда назначит его президент, но признался, что не любит предвыборной борьбы и не любит ею заниматься. У него в памяти стояли еще картины унизительного поражения в Санкт – Петербурге. «Да и на кого будем опираться на выборах?» - спросил Путин. «Не знаю» - ответил Ельцин. – Будем строить новую партию. Для Вас главное работать в правительстве». Из этой беседы стало ясно, что основную тяжесть избирательной компании возьмут на себя другие. «А если на самый высокий пост?» - спросил Ельцин. Путин замешкался с ответом. «Не знаю, Борис Николаевич, не думаю что я к этому готов» «Подумайте, - сказал Ельцин в конце беседы, - Я верю в Вас».

     В этот же день Ельцин объявил свое решение С. Степашину, но тот разволновался и просил несколько дней повременить. В окружении Ельцина многие были недовольны его планами, а некоторые попытались отговорить президента». Особенно активен был Анатолий Чубайс, который убеждал отказаться от должности самого Путина. «Ты просто не знаешь, что это такое, - говорил Чубайс. Лучше поэтому отказаться самому, чем под влиянием обстоятельств». Но Путин ответил: «Извини, но это решение президента. Я рбязан его выполнить. Ты на моем месте поступил бы так же как я». Тогда Чубайс начал действовать через администрацию и через ближний круг Ельцина – он встретился с А. Волошиным, с В. Юмашевым, с Т. Дьяченко. Чубайс грозил не только протестами Думы, Совета Федерации, но даже массовыми выступлениями трудящихся. «А что будет делать разъяренный Лужков? Он может вывести на Красную Площадь десятки тысяч». «Все решат, что президент окончательно сошел с ума».

     Назначение Владимира Путина действительно вызвало недоумение у большинства политических наблюдателей как в России, так и за ее пределами. А слова Ельцина о том, что он видит в Путине своего преемника на посту президента и что именно Путин «сможет сплотить вокруг себя тех, кому в новом XXI веке предстоит обновлять великую Россию», вызвали раздражение большинства политиков. «Сплошной абсурд власти», - заметил по этому поводу Юрий Лужков. «Акт безумия», - поддержал столичного мэра Борис Немцов, «Клиника» - заметил Геннадий Зюганов. Почти все газеты писали о том, что даже предположение о возможности избрания Путина на пост президента России – это всего лишь одна из экстравагантных политических фантазий престарелого Ельцина. Впрочем, никаких «массовых выступлений трудящихся» или «разъяренных толп москвичей на Красной Площади», которыми пугал обитателей Кремля Чубайс, не было. Вопреки ожиданиям, Государственная Дума утвердила Путина на посту премьера без долгих прений.

     Уже в сентябре, а тем более в октябре 1999 года, главным образом благодаря быстрым и эффективным решениям и действиям на Северном Кавказе, Путин привлек к себе всеобщее внимание и обеспечил правительству и военным поддержку значительной части населения России. Это обстоятельство неожиданно и существенно изменило расстановку политических сил в стране, отодвинув на второе, или даже на третье место движение «Отечество – вся Россия». А ведь именно этот избирательный вызывал наиболее сильные опасения и неприятие у Бориса Ельцина и его окружения. «Этот тандем (т.е. Примаков и Лужков), - вспоминает Ельцин о своих страхах лета и осени 1999 года, - уже на выборах в Думу мог получить такой оглушительный перевес , что дальнейшие выборы – президентские – теряли бы всякий смысл. Они могли получить твердое конституционное большинство и вполне легитимную возможность двумя третями голосов внести любые поправки в Конституцию! В частности, и отменить институт президентства в стране. В любом случае они получат такой разгон, такой широкий маневр, что дальнейшая борьба с ними будет просто бессмысленной.

    Как известно, выборы в Государственную думу принесли неожиданный успех центристскому объединению «Единство» с неясными политическими контурами, которое было создано всего за три месяца до выборов. У этого избирательного объединения не имелось еще ни идеологии, ни четких организационных структур, ни ясных политических лидеров. Единственным серьезным политическим капиталом «Единства» оказалась поддержка президента Владимира Путина, который заявил в одном из интервью, что будет голосовать на выборах в Думу за партию Сергея Шойгу, а еще через несколько недель принял участие в работе съезда этого нового избирательного объединения. Сам Ельцин отстранился от участия в избирательной компании, не слишком активными были и лидеры «Единства» Сергей Шойгу и Александр Карелин. К тому же в партийном списке «Единства» практически не было имен известных публике политических и общественных деятелей. Поэтому победа «Единства» на выборах в Думу была сюрпризом не только для всех без исключения по­литических наблюдателей и аналитиков, но и для самого Ельцина, и он признается в этом в своих мемуарах.

Да, конечно, избирательная кампания по выборам в Государственную Думу изобиловала примерами «грязной технологии». При этом чаще всего вспоминали позднее о множестве инсинуаций и грязи, которая была вылита осе­нью 1999 года на головы Юрия Лужкова и Евгения При­макова на каналах ОРТ совместными усилиями Бориса Березовского и Сергея Доренко. Но разве не менее тен­денциозными были передачи на третьем канале и на НТВ, которые контролировались Владимиром Гусинским и людьми из окружения Ю. Лужкова? По общему влиянию на СМИ московское правительство и группа «Медиа-Мост» существенно превосходили медиа-холдинги, которые поддерживали политическое окружение президента' и «Единство». Объем критики в адрес Бориса Ельцина, Александра Волошина, Тятьяны Дьяченко, Валентина Юмашева и всей «Семьи» также превосходил потоки кри­тики в адрес Примакова и Лужкова. Но все попытки со­брать какой-то компромат на Шойгу, Карелина и генера­ла милиции Гурова оказались тщетными. Не удалось найти компрометирующие материалы и на Владимира Путина, хотя такие попытки предпринимались по материалам, связанным и с его работой в питерской мэрии, и в адми­нистрации Кремля. Что касается обвинений в адрес рос­сийских спецслужб в организации взрывов жилых домов в Москве и на юге и в тайном сговоре с Басаевым и Хат-табом, то все они были слишком недостоверны и неверо­ятны, чтобы им поверили даже самые доверчивые изби­ратели.

Да, конечно, Борис Ельцин поддерживал осенью 1999 го­да В. Путина во всех его начинаниях. Однако многие СМИ все время задавались вопросом: насколько прочной и искренней является эта поддержка? Печать всячески раз­дувала слухи о том, что Ельцин якобы крайне недоволен все большей популярностью премьера. Разговоры об этом возникали столь часто, что даже сам Путин признавал позднее, что он опасался опалы и неожиданной отставки, хотя и надеялся, что ему удастся продержаться на своем посту не менее трех месяцев. Однако Ельцин не вмешивался в дела правительства и не только не ограничивал, но расширял полномочия главы кабинета. Как говори,лось в одной из аналитических записок осени 1999 года, «силовые структуры переданы в доверительное управле­ние премьеру». Безусловность своей поддержки премьера Путина Ельцин подчеркивает и в своих мемуарах, и нет никаких оснований считать, что Ельцин или его литера­турные помощники вписали все это уже много позднее в книгу экс-президента. Ельцин вынужден признать, что осенью 1999 года не президент, а премьер стал для боль­шей части граждан России гарантом их безопасности. Этой надежды, этого чувства защищенности не могли дать стра­не ни Черномырдин, ни Степашин, ни Кириенко, ни сам Ельцин. Такая надежда появилась при Примакове, но все же в меньшей степени, чем при Путине. И стиль поведе­ния, и язык заявлений Путина оказались созвучны на­строениям большинства населения страны. При этом, ду­мая о Путине, почти никто из нас не думал о Ельцине как об источнике нового поворота в российской политике, в стране в целом и на Северном Кавказе в частности. Это вынужден признать в своих мемуарах и сам Ельцин. «Пу­тин, — пишет он, — дал людям обеспеченные государ­ством гарантии личной безопасности. И люди поверили лично ему, Путину, что он сможет их защитить. Это стало главной причиной взлета его популярности. Он не рисо­вал образ врага и не пытался разжечь в россиянах низкие шовинистические инстинкты. Я глубоко убежден, что причина популярности как раз в том, что Путин сумел внушить людям надежду, веру, дать ощущение защищен­ности и спокойствия. Он не играл словами, он искренне и твердо отреагировал на события, так, как ожидали от него десятки миллионов людей в России. Страна, загип­нотизированная правительственными кризисами, давно не видела столь позитивной идеологии. И то, что создал эту идеологию молодой, только что пришедший во власть политик, произвело на всех очень сильное впечатление. Путин избавил Россию от страха. И Россия заплатила ему глубокой благодарностью». Борис Ельцин всего этого сделать не сумел, он сам был частью той ситуации, кото­рая вызывала у населения страны раздражение и страх. Именно поэтому он должен был уйти, и он начал гото­виться к своему уходу.

Вскоре после назначения В. Путина премьером жур­нал «Власть» попросил астрологов составить гороскоп Путина и прогноз его судьбы на ближайший год. «Соеди­нение Плутона с Нисходящим узлом в карте Путина, а также соединение Солнца с Сатурном в его карте и силь­ный Нептун в Весах, — говорилось в заключении астро­логов, — говорят, что Путин способен вписаться в любую иерархическую структуру, находя компромисс в сложней­ших ситуациях. У него хорошо развита интуиция, и он использует это в интригах, которые плетет исключитель­но ради идеи. Путин — интеллектуал, обладающий от­менной логикой, что помогает ему справляться с самыми безвыходными ситуациями. Он стремится к власти. С точки зрения астрологии тандем Ельцин — Путин — неровный и сложный, хотя Ельцину и импонирует присущее Пути­ну активное силовое начало. Ельцин назначил Путина премьером между двумя затмениями — лунным и солнеч­ным. Это значит, что планы президента, связанные с этим назначением, не будут выполнены. В ноябре-декабре гря­дет первый кризис новоиспеченного премьера, и он мо­жет потерять должность. Вторая негативная волна накро­ет Путина в январе-феврале следующего года». Но в том же прогнозе астрологов говорилось, что «Путин будет дей­ствовать в противовес генеральной линии Кремля и вполне может стать диктатором, который коренным образом из­менит жизнь нашего народа»¹⁶.

Между тем популярность Путина продолжала расти. Уже увеличение президентских рейтингов Путина с 2% в августе до 15% в конце сентября было оценено социоло­гами как необычное. В конце октября все говорили о «бес­прецедентном росте»: рейтинг Путина поднялся до 25%) В конце ноября, когда у Путина было уже 40%, все на­блюдатели и политологи говорили, что рейтинг премьера достиг «запредельных высот» и больше уже не может увеличиваться. Но в декабре, после выборов в Думу, его рей­тинг приблизился к 50%. Такой популярности в России не наблюдалось еще ни у одного из действующих политиков, и некоторые из газет и журналов почти открыто призывали Ельцина остановить и одернуть своего слишком возвысившегося премьера. Журнал «Профиль» посвятил теме недовольства и дискомфорта, якобы испытываемого Ельциным, большую статью, выделив слова некоего ано­нимного «собеседника в администрации президента»: «Нынешний премьер — фигура по замыслу абсолютно протокольная. Но он, вопреки ожиданиям Кремля, ока­зался профессиональным политиком — как будто быв­ший шеф контрразведки родился в Кремле, а его папа был генсеком. Этим он напрягает Ельцина и его окруже­ние. Путин не снял и не назначил ни одного министра, а потому не ввязался в войну олигархов. Он выполняет все просьбы администрации. И хотя Путин для президента, как для бывшего члена Политбюро, почти небожителя, никто, потому как снять его можно росчерком пера, но этот никто очень умный. Ельцина не может не раздражать, что Путин чрезмерно все правильно делает. Раз так, зна­чит, бережется, значит, какие-то глубинные мысли есть. Вообще Путин не ельцинского духа человек»¹⁷. Оказалось, однако, что мысли и планы самого Ельцина существенно расходились с мнениями и планами многих людей из его собственной администрации. Именно рост популярности Путина и победа на выборах поддержанной не только ад­министрацией, но и Путиным коалиции «Единство» под­толкнули Ельцина к принятию самых важных для него и для страны, но неожиданных для его окружения решений.

ПРОБЛЕМА ПРЕЕМНИКА

  Борис Ельцин много пишет в своей книге о том, как часто он думал и как долго искал человека, который мог бы стать преемником самого Ельцина на посту президен­та. Проблема преемственности власти заботила и мучила Ельцина еще в 1991 году, когда он был полон сил и энергии, но все же должен был подстраховать себя постом и фигурой вице-президента. Эта же проблема преемника не давала покоя Ельцину и позже, когда у него возникли серьезные трудности со здоровьем и когда сообщения о болезнях российского президента стали важнейшей темой даже секретной дипломатической переписки. Мы видели Ельцина чаще, чем западные дипломаты, и было очевид­но, что Ельцин сильно рискует, откладывая месяц за ме­сяцем и даже год за годом вопрос о своем уходе. Что за­ставляло его идти на такой риск? Обычно говорят в этой связи о стремлении, о привычке, даже о жажде Ельцина к власти, которая стала для него главной ценностью и смыс­лом жизни. Я не буду отрицать того очевидного факта, что сильная воля Ельцина была направлена на обретение и укрепление своей власти. На многих страницах своих мемуаров Ельцин невольно признается, что возможность и право решать судьбы людей и отдавать команды были связаны для него не только с чувством ответственности или долга, но и с несомненным удовлетворением, даже с удовольствием. Почти поэму пишет Ельцин о своей рабо­те с документами и в красных папках, где «сегодня лежит то, что завтра становится итогом, вехой, главным событи­ем», и в белых папках, в которых «вся жизнь государ­ства», и в зеленых папках, где лежат проекты законов, которые «только подпись президента делает нормой для всех». «Я решаю тончайшие, сложнейшие вопросы»; «Как одним росчерком пера решать вопрос о жизни и смерти человека?» Отправляя в отставку Черномырдина, Ельцин, по собственному признанию, «испытывал необыкновен­ный подъем духа, огромный оптимизм». «Власть держит человека, — пишет он, — захватывает его целиком. Это не проявление какого-то инстинкта, лишь со стороны кажется, что власть — сладкая вещь. Нет, дело не в ин­стинкте. Захватывают борьба с обстоятельствами, поли­тическая логика и тактика, захватывает огромная напря­женная работа, требующая от человека всех физических и душевных сил. Да, моменты такой самоотдачи дано пере­жить не каждому человеку. Этим и притягивает власть»¹⁸. Но в России, к счастью, не наследственная монархия, и в последние годы на посту президента Ельцин был крайне озабочен не только сохранением своей власти, но и проб­лемой преемника. Он искал человека, которому мог бы передать эту власть и который был бы способен ее удер­жать — конечно, в интересах «Семьи», но и в интересах России, как их понимал Ельцин. «Не раз и не два, и до и после 1996 года, я заводил со своими ближайшими по­мощниками разговор о досрочной отставке, приводил ар­гументы: я устал, страна устала от меня. И снова и снова убеждался, что альтернативы пока нет... Кто может вы­двинуться из когорты новых политиков на роль общена­ционального лидера? Кто готов взять на себя ответствен­ность за страну с переходной, кризисной экономикой, левым парламентом, неотработанными механизмами гражданского общества?»

Еще в 1993—1995 годах Ельцин говорил не раз о своем преемнике, но это воспринималось всеми как игра или шутка. Его фаворитами были попеременно Сергей Шах­рай, Владимир Шумейко и Олег Сосковец, ибо следую­щий президент, как заметил Ельцин, должен быть «по крайней мере высокого роста». На самом деле Ельцин не хотел и слышать тогда о каком-то преемнике, и даже из Конституции Российской Федерации был исключен пункт о вице-президенте, вовсе не лишний в Основном Законе страны. Положение изменилось летом 1996 года, когда пошатнулось и здоровье Ельцина, и доверие к нему граж­дан России. Ельцин публично сказал тогда, что озабочен выбором преемника и даже наметил его: «Есть такой че­ловек, и вы его знаете». Все поняли тогда, что речь шла об Александре Лебеде. Но этот политический союз рас­пался через несколько месяцев. В ноябре 1996 года, когда Ельцину делали сложную операцию на коронарных сосу­дах, премьер Виктор Черномырдин в течение 17 часов исполнял обязанности Президента Российской Федера­ции. Но именно нежелание Ельцина видеть в Черномыр­дине своего преемника привело позже к неожиданной для всех отставке Черномырдина. С весны 1997 года Ельцин всерьез думал о возможности передать свой пост прези­дента Борису Немцову, ставшему вице-премьером. Мно­гие газеты писали тогда о Немцове как о «дофине» или наследнике. Однако неудачи Немцова привели к разочарованию в нем как публики, так и Ельцина. Борис Ель­цин явно не желал видеть своим преемником Евгения Примакова, хотя и был благодарен ему за преодоление последствий финансовой катастрофы, разразившейся в стране. Всего несколько дней фаворитом Ельцина был Николай Аксененко, он подходил и по росту, и по амби­циям, но даже окружение Ельцина отвергло этого канди­дата. Очень быстро разочаровал Ельцина и новый пре­мьер Сергей Степашин, который был поэтому удален без колебаний. Все эти долгие и мучительные поиски завер­шились назначением на пост премьера Владимира Пути­на, работой и поведением которого Ельцин был вполне . удовлетворен, а быстрый рост его популярности среди населения России превзошел все ожидания.

Это кажется странным, но некоторые из серьезных российских и западных журналистов рассматривали есте­ственное и понятное желание Бориса Ельцина самому найти себе достойного преемника как нечто предосуди­тельное. Отдельные политологи писали о поиске «наслед­ника» Ельцину как о каком-то заговоре людей из дальне­го или ближнего окружения президента, т. е. пресловутой «Семьи», как о таинственной операции «Перехват», в раз­работке которой главную роль играл даже не сам Ельцин, а Борис Березовский, да еще в тайном сговоре с Влади­миром Русинским. «В самом деле, — писал, например, Константин Затулин, — настоящие хозяева России оста­новили в 1999 году свой выбор на Путине, а затем сроч­но сколотили блок «Единство» именно потому, что у них не было никакого другого выхода, кроме как перехватить идеи и лозунги идущей к власти государственнической оппозиции. Пока державные идеалы эксплуатировались и приватизировались одной только бесплодной КПРФ, ни Гусинскому, ни Березовскому, по большому счету, бояться было нечего, можно было даже поразвлечься на публике борьбой нанайских мальчиков. Подлинная угро­за возникла только тогда, когда знамя борьбы за интере­сы государства оказалось в руках Евгения Примакова и Юрия Лужкова, все более отрицавших авторитет Ельцина и результаты его правления. Как же было не обеспоко­иться людям, чья власть и влияние — один из главных результатов правления первого Президента России? Одни (Гусинский) стали демонстрировать сотрудничество с вож­дями государственнической оппозиции, рассчитывая, быть может, не только на их благодарность в будущем, но и на возможность изнутри, в нужном для себя духе, повлиять на текущие планы, идеи и цели оппозиции. Другие (Бе­резовский), стоявшие в тот момент ближе к Ельцину и «Семье», приступили к проведению операции «Перехват». Избранный ими в преемники Путин не только казался, но и был государственником без изъяна, «без страха и упрека»: он стал для избирателя убедительнее оппозиции, подтвердив свои слова действиями в Чечне. Но на следу­ющий день после «полной и окончательной победы» над оппозицией перед творцами политического чуда не мог не встать вопрос: а что же дальше делать с идеями служе­ния государству и с самим Владимиром Путиным, кото­рый уверовал и в свою роль, и « эти идеи?»²⁰ И Ельцину, и Путину в этой схеме, как мы видим, отводилась лишь роль марионеток, а общественные настроения, а также политические и экономические процессы в России и во­все не принимались во внимание. Сходную версию раз­вивал в своей книге «Русская рулетка» и известный италь­янский журналист и политический наблюдатель Джульетто Кьеза²¹. По убеждению Д. Кьеза, даже война в Чечне, вклю­чая нападение отрядов Басаева и Хаттаба на Дагестан, была спровоцирована самим Кремлем, чтобы создать в России обстановку военной истерии и Обеспечить замену Ельци­на другим, более молодым и более надежным человеком из того же кремлевского клана.

Все это предельно упрощенные и искаженные схемы, которые выдают некоторые фрагменты большой и слож­ной композиции за всю картину. Да, конечно, интриги, а то и заговоры плетутся вокруг любой власти, и Кремль никогда не был в этом отношении исключением — даже во времена Ленина, Сталина или Ивана Грозного. Но нельзя путать интриги с ходом и логикой самих событий и действием главных движущих сил развития государства и общества, а также с деятельностью главных игроков, выступающих на политической арене со своими амбици­ями и целями. Есть много оснований утверждать, что свой выбор, который далеко не все люди из его ближай­шего окружения горячо поддержали.

Со времен Сталина лидеры КПСС, СССР и Россий­ской Федерации являлись одновременно и Верховными главнокомандующими Вооруженных сил страны, и оьии выдвигали к руководству армией «своих» генералов. О генералах Ельцина было написано множество нелицеприятных статей, им посвящено даже несколько книг. Впрочем, и сам Ельцин был не самого высокого мнения   о «своих» генералах. «Когда-то в 93-м, а может быть, еще раньше, в 91-м, — свидетельствует Ельцин в своих мемуарах, — я задумался: что-то не так в некоторых наших генералах. Чего-то важного им недостает: может, благородства, интеллигентности, какого-то внутреннего стержня А ведь армия — индикатор общества. Особенно в России. Здесь армия — просто лакмусовая бумажка. Я ждал появ­ления нового, не похожего на других генерала. Вернете сказать, похожего на тех генералов, о которых я в юности читал в книжках. Я ждал... Прошло время, и такой генерал появился. И с его приходом всему обществу вдруг стал очевиден настоящий, мужественный и высокопрофессиональный облик наших военных. Звали этого «генерала»... полковник Владимир Путин». Да, Ельцин дождался. Но не Ельцин вырастил нового «генерала», не Ельцин его воспитал, передал ему свой опыт, свою идеологию свои методы. «Ельцину все время везло. Что-то его все время выносило», — говорил его близкий сорат­ник начала 90-х годов Михаил Полторанин. Казалось просто немыслимым, что человек с таким характером и интеллектом с такими скрытыми возможностями, которые демонстрирует вот уже около двух лет Владимир Путин, мог вообще появиться в поредевшем и поскудневшем окружении первого российского президента.

Борис Ельцин уходит.

О возможности, даже неизбежности досрочного сложения Ельциным своих полномочий многие наблюдатели и политики заявляли еще в августе 1999 года. Об этом писали Михаил Горбачев и Александр Шохин, об этот говорили в своих интервью мой брат Жорес и я. Назы­вались даты — 17 сентября, 17 октября, потом — 17 де­кабря 1999 года. Но никто, кажется, не предвидел столь неожиданной и эффектной отставки Ельцина в канун Нового года, нового столетия, даже нового тысячелетия, начало которого готовились торжественно отметить поч­ти во всех странах мира. Решение об этом Ельцин принял лично, ни с кем не советуясь, еще в начале декабря.

По свидетельству Ельцина, его первый разговор с Путиным на тему досрочной отставки президента состоялся 14 декабря 1999 года и был весьма долгим. Владимир Пу­тин не сразу согласился с предложением и доводами Ель­цина. «Думаю, я не готов к этому решению, Борис Нико­лаевич, — сказал Путин и пояснил: — Понимаете, Борис Николаевич, это довольно тяжелая судьба. Очень важно, что мы с вами работаем вместе. Может, лучше уйти в срок?» Ельцин настаивал, даже уговаривал, и Путин в конце кон­цов сказал: «Я согласен, Борис Николаевич». Но и теперь Ельцин не сказал о намеченной дате²⁶.

Лишь через 15 дней, 29 декабря в 9 часов утра Ельцин вновь пригласил Путина в свой кабинет и сообщил ему о намеченной дате, а также обсудил технические детали передачи власти. Еще раньше, 28 декабря, Ельцин провел запись своего традиционного новогоднего обращения к населению страны. Но он попросил оставить все обору­дование и все записи в кабинете, так как он хотел бы кое-что исправить в тексте. В этот же день вечером Ельцин сообщил о своем решении Александру Волошину и Ва­лентину Юмашеву — руководителям своей администра­ции. Им было поручено подготовить соответствующие указы и текст нового обращения. После них Ельцин при­гласил к себе дочь — Татьяну Дьяченко и сообщил о сво­ем решении ей. Лишь рано утром 31 декабря Борис Ни­колаевич сообщил о предстоящей отставке своей жене Наине.

В последний день года Ельцин приехал в Кремль в 8 часов утра и в 8.15 пошел в свой кабинет. В 9 часов утра к нему вошел заведующий канцелярией Валерий Семенченко с пачкой текущих документов и постой.. Но Ельцин не стал их смотреть а вызвал Волошина и дважды а прочел подготовленный указ об отставке и подписал его. В 9.30 в кабинет президента вошел В. Путин. Сюда же «были приглашены руководитель протокола Владимир «Шевченко, пресс-секретарь Дмитрий Якушкин, кремлев­ский оператор Георгий Муравьев и фотограф Александр Сенцов. Всем им Ельцин зачитал вслух только что подпи­санный указ, в соответствии с которым полномочия пре­зидента с 12 часов дня 31 декабря 1999 года переходили к Председателю Правительства Российской Федерации Новое обращение Ельцина к согражданам было записано в 10.30, а в 11.00 состоялась встреча Ельцина и Путина с патриархом Алексием II, который одобрил решение Ель­цина. После ухода патриарха кремлевский телеоператор заснял на пленку передачу Ельциным Путину одного из символов президентской власти — пресловутого ядерного чемоданчика. Затем к Ельцину были приглашены руко­водители силовых структур, которым он объявил и объяс­нил свое решение. Состоялся короткий обед, а в 12 часов все собравшиеся в Кремле стали смотреть передаваемое по телевидению обращение Ельцина. Это же обращение внимательно смотрели и слушали с экранов своих домаш­них телевизоров и все мы.

«Я ухожу...» — эти слова Ельцин повторил в своем обращении к гражданам России несколько раз. Конец года и конец века стали у нас в стране и концом эпохи Ельци­на, занявшей в истории страны почти десять лет и завер­шившейся его добровольной отставкой в последний день 1999 года. Впервые в XX столетии в России целая эпоха уходила в прошлое под грохот праздничного салюта, под звон бокалов, при свете красочного фейерверка, без рево­люции и кровопролития, без дворцового переворота или заговора.

В последнем обращении Ельцина к гражданам России чувствовалась не только горечь прощания, но и обида: «Говорили, что я никогда не уйду». Но Ельцин также просил прощения у россиян за то, что он хотел, но не смог сделать, за свои просчеты и иллюзии. Он думал, что можно быстро избавиться от пороков прошлого и одним рывком перескочить из тоталитарного общества в общество с нормальной цивилизацией». Это не удалось. И Ельцин желал теперь успеха своему преемнику Владимиру Путину.

Прослушав телепередачу, Ельцин стал прощаться со своим секретариатом, с комендантом Кремля, служащи­ми. С мужчинами он пил шампанское, женщинам дарил цветы. Владимиру Путину подарил паркеровскую ручку, которой он подписывал указы. Путин вышел во двор Крем­ля, чтобы проводить теперь уже бывшего президента. Тот вышел на крыльцо, осмотрелся, помахал всем рукой и со словами «Берегите Россию!» сел в машину.

  В тот же день Владимир Путин подписал свой первый указ в качестве и.о. президента подписал свой первый указ в качестве и. о. президента. Это был указ о пожизненной неприкосновенности Бориса Ельцина и условиях его жизни и охраны. Несколькими другими указами Путин провел ряд изменений и перемещений в администра­ции президента, а затем записал свое обращение к народу по случаю наступления Нового года и нового тысячелетия. Через несколько часов, ближе к вечеру, Путин выле­тел с женой не на встречу Нового года в Санкт-Петер­бург, как это планировалось ранее, а в Чечню. Военные действия в Чечне и ситуация на Северном Кавказе про­должали оставаться главной заботой и.о. президента ­Владимира  Путина»

Заключение

История еще не знает столь необычной отставки гла­вы крупнейшего государства в самый канун нового тыся­челетия. Своевременный, простой и в то же время крайне эффектный уход из Кремля несомненно останется в ис­тории важным и интересным прецедентом. Такое реше­ние Ельцина было облегчено и подготовлено успешной работой В. Путина на посту премьера. Но и для Владими­ра Путина события 31 декабря 1999 года стали важным трамплином, существенно облегчавшим победу на пред­стоявших 26 марта 2000 года президентских выборах. В этом отношении Ельцин и Путин связаны друг с дру­гом гораздо сильнее, чем Любая другая пара политиков, один из которых унаследовал власть и полномочия другого  по крайней мере в XX веке и в нашей российской истории. А Борис Ельцин был явно неравнодушен к суж­дениям историков. По свидетельству людей из близкого окружения первого российского президента, он был озабочен в последние годы своего пребывания в Кремле не только проблемой преемника, но и своего места в рос­сийской истории. Что скажет о нем история? — этот во­прос никогда не оставлял Ельцина равнодушным, и это хорошо видно по его мемуарам.

Вокруг эпохи Ельцина будут еще долго или даже всегда идти споры и среди историков. Борис Ельцин пришел к власти в России еще в начале 90-х годов. На протяже­нии этого богатого событиями десятилетия менялась об­становка в стране и вокруг нее, менялись люди в прави­тельстве и в окружении главы государства, менялись законы и Конституция, но Борис Ельцин оставался Пре­зидентом Российской Федерации. В чем-то он сам менял обстановку в России, но и в чем-то очень важном он ме­нялся сам, приспосабливаясь к новым реальностям. Ель­цин обнаружил большую способность не только оставать­ся самим собой, но и изменяться как к лучшему, так и к худшему. Он никогда не был фанатичным приверженцем какой-либо политической или социальной доктрины, и в этом состоит один из секретов его политического долго­летия. В разное время он был коммунистом-администра­тором и коммунистом-демократом, социал-демократом, либералом и левым радикалом, неутомимым борцом с привилегиями и патриотом. Он умел поворачиваться, никого при этом особенно не удивляя, и его ежегодные послания Федеральному Собранию существенно отлича­ются одно от другого не только по темам и языку, но и по идеологическому наполнению. Конечно, главным приори­тетом для Ельцина была не идеология, а власть, и это вызывало со всех сторон жесткую критику. О нем писали как о барине-самодуре, разорившем имение, запутавшем­ся в долгах, уморившем скот и людей и постоянно меня­ющем управляющих, на которых он и валил вину за свое банкротство. В последний год массированная критика в адрес Ельцина и «Семьи» шла со страниц даже самых рес­пектабельных западных газет и журналов, и многие упреки в адрес режима Ельцина были справедливы. Но кто мог реально заменить Ельцина, например, в 1993 году? Хасбулатов? Бурбулис? Руцкой? Макашев? А кто мог стать во главе государства в 1997 году? Немцов? Черномырдин? Чубайс? Где была альтернатива? Способен ли был Зюга­нов в 1996 году принять на себя всю ответственность и избежать потрясений? Или, может быть, генерал Лебедь? Альтернатива Ельцину начала вырисовываться только с приходом в Белый дом Евгения Примакова, но полити­ческое движение и идеология, на которые мог бы опе­реться Примаков, не успели сложиться в какие-то новые структуры, которые были бы способны выдержать гро­мадный вес российской государственности и российских проблем. К тому же режим Ельцина не был однороден: демократия причудливо переплелась в нем с деспотией, а новый российский капитализм содержал в себе не только крупные элементы криминалитета, но и крупные блоки прежних социалистических отношений. В разных сферах управления этот режим имел разный цвет и использовал разные принципы. Даже карта российских регионов до сих пор окрашивается политологами с помощью разных красок, в том числе и красной, а также розовой, белой, зеленой и голубой. Такого смещения политических цве­тов не знает сегодня ни одна страна в мире.

У историков имеется один почти безусловный крите­рий для оценки значения и роли того или иного лидера в истории своей страны. Мы прибегаем к сравнению того состояния, в котором данный лидер принял власть в сво­ей стране, и того, в котором находилась страна, когда он оставил свой пост после смерти или в результате других обстоятельств. В список таких великих реформаторов XX века, как Дэн Сяопин, Франклин Рузвельт, Конрад Аденауэр, Нельсон Мандела, включать Ельцина нет ни­каких оснований. Он принял страну в 1991 году в плохом состоянии, но оставил ее в декабре 1999 года в еще более худшем состоянии. Уровень жизни подавляющего боль­шинства российских граждан снизился в эти 8 лет по всем почти основным показателям на 40—50%, а число людей, живущих в условиях крайней нужды, приблизилось к по­ловине населения России. Смертность в стране значительно но превышала рождаемость, и это привело к сокращению населения страны на три миллиона человек. Возросла преступность, но заметно деградировали системы образо­вания, здравоохранения, культуры. Количество безра­ботных в стране достигло почти 10 миллионов человек, потреблен!*¹⁶ чистого алкоголя в год на одного человека существенно возросло, а потребление мяса существенно уменьшилось. Надо ли и дальше приводить подобного рода цифры и дранные, характерные для времен не подъема, а упадка и смуты. Трудно отнести Ельцина и к списку ве­ликих революционеров XX века; у него не было какой-то новой идеологии хотя он и умел разрушать прежние уста­новления и догмы. Да, несомненно, Ельцин не диктатор и не тиран.   Он терпел критику и даже поношения со сто­роны газет, журналов и телевидения. Он отказался запре­щать КПРФ и проводить «декоммунизацию», как этого требовали от него правые радикалы. Он сохранил ту сво­боду печати, взглядов, информации, передвижения и по­литических партий, на которую Россия на сегодня оказа­лась способна демократию нельзя построить, она должна вырасти сама и  минимальные условия для этого созданы. Ельцин подписал не  только Беловежские соглашения, но и договор о  союзе с Белоруссией. Сильно ошибались те, кто считал, что Ельцин уже давно превратился в простую марионетку в руках своего окружения или олигархов. Нет, все главные решения Ельцин принимал сам, и он полно­стью отвечал за свои поступки. С ним приходилось счи­таться всем российским политикам и лидерам других стран. И не только потому, что у России, как об этом говорил в Пекине Борис Ельцин, есть все виды ядерного оружия. Однако всего перечисленного слишком мало, чтобы получить на суде истории какую-то безусловную и положительную оценку. Но могло быть и хуже.

Всего десять человек возглавляли Российское и Со­ветское государство период с 1 января 1900 года до 1 января 2000 года. Одни из них правили страной многие годы, другие занимали свой пост всего несколько меся­цев. Сменяя друг друга в Зимнем дворце, а потом в Крем­ле, принимали главные для страны решения Николай II, Александр Керенский, Владимир Ленин, Иосиф Сталин, Никита Хрущев, Леонид Брежнев, Юрий Андропов, Кон­стантин Черненко, Михаил Горбачев и Борис Ельцин. Это были разные люди с разными взглядами и характерами, с неодинаковым интеллектом и стилем работы. Только один из них был избран на свой пост населением страны; дру­гие пришли к власти в результате революций, партийных постановлений, дворцовых переворотов или заурядных интриг. Все эти лидеры занимали свой пост не по воле своего предшественника и чаще всего осуждали его прав­ление, объявляя при этом о своем стремлении установить в стране новые и лучшие порядки. Нечего и говорить, что Керенский не собирался продолжать дела и замыслы Ни­колая II, а Ленин — дела и замыслы Керенского. Ленин не зря опасался прихода к власти Сталина, который пре­возносил Ленина на словах, но решительно отказался от его поисков начала 20-х годов. Хрущев одной из своих главных задач считал борьбу против «культа личности» Сталина, а Брежнев объявил борьбу против «субъекти­визма и волюнтаризма» Хрущева. Андропов не хотел, чтобы его преемником стал Черненко, а Черненко не хотел, чтобы ему наследовал Горбачев, который повел энергичную борь­бу с порядками «эпохи застоя». Борьба Ельцина и Горба­чева происходила на наших глазах и еще свежа в памяти. У России и Советского Союза не было в XX веке какой-либо естественной и нормальной системы перехода влас­ти из одних рук в другие, и именно это являлось одной из самых важных причин наших трудностей и неудач. Пять из указанных выше лидеров страны возглавляли государ­ство до последнего дня своей жизни, трое были устране­ны от власти в результате революции, один в результате дворцового переворота. И только Ельцин ушел из Крем­ля добровольно и досрочно, передав власть в руки из­бранного им самим преемника. Это прогресс, и можно надеяться, что именно такой порядок смены власти в Рос­сии станет обычной и спокойной конституционной про­цедурой. У нас возникла сегодня реальная возможность создать демократическую систему преемственности влас­ти, и мы не имеем права эту возможность утратить.